Истина как ценность культуры

Истина и познание, как ее поиск, являются не только значимыми, полезными, пригодными для человека. Истина – это не только норма познания и жизни. Она – не только должное, в отличие от лжи, что закреплено в библейском “не лги”. Поиск истины может быть еще и стремлением мыслителя найти ее как нечто сверхценное, как человеческий идеал. Но что за истина может выступить в качестве идеала? Ведь не любая же! О некоторых истинах сказано: тьмы низких истин нам дороже нас возвышающий обман. У Сократа был интерес не к таким истинам и не к банальной истине факта, а к истине, сам путь познания которой возвышает человека. Вопрос Христа: что есть истина? – относится к истине такого рода.

Будда говорил не о безличных, объективных, а о благородных истинах.

Истина, за которую, люди порой готовы отдать жизнь, это не просто “соответствие мысли предмету” (Декарт), не просто то, что, как говорил Вл. Соловьев – есть “в формальном отношении”. Она не формально, а по сути касается высот духовного бытия. Это не истина рассудка, количества, счета и расчета, не истина догматиков.

Это истина жизненная, та, которую вообще нельзя найти раз и навсегда, а можно только порождать в процессе поиска, в мысли, в действии. И такая истина, и наука ее ищущая, и философия, – принадлежат собственно культуре в смысле их “человекообразующего действия, упорядочивающего жизненный хаос структур”. Истина в этом, единственно существенном ее бытии, – одна из высших духовных ценностей, наряду с такими ценностями культуры как Вера, Добро, Красота, Свобода, Любовь и т. д., с которыми она органично связана.

Хосе Ортега-и-Гассет, рассуждая о Вере и истине, писал, что философия пытается искать истину (исследуя сомнение), с тем, чтобы жизнь обрела подлинность, чтобы у человека была убежденность, истинная вера (не обязательно, кстати, религиозная): “Философия не должна доказывать истину на примере жизни, напротив, она должна доказывать истину для того, чтобы наша жизнь обрела подлинность”. Вот эта подлинность жизни (не заданная, а создаваемая людьми) выявляется прежде всего как реализуемая истинность Веры, Добра, Красоты в этом мире.

Истинность как проявленность действительной, а не фальшивой веры, настоящего Добра, подлинной Красоты, а не их лживых имитаций.

Что касается Добра, например, то Вл. Соловьев, исследуя его, стремился: “ . показать добро как правду, т.е. единственный правый, верный себе путь жизни во всем и до конца”. Ибо он был убежден в том, что вообще нравственность есть путь к истинной жизни, что жизнь добрая и жизнь истинная – это фактически одно и то же.

В. Гейзенберг, П. Дирак и многие другие ученые ХХ века были убеждены в родстве красоты и истины. Гейзенберг писал о красоте в точных науках как о предупреждающем сиянии, блеске истины. Дирак утверждал, что красота формулы удостоверяет ее истинность. То есть они видели, что появление красоты как бы свидетельствует об истинности. И это так. И суть состоит в том, что (в этих частных, и в других случаях) истинность порождает ощущение красоты, а это ощущение, эстетический восторг, стимулируют к дальнейшему движению познания.

И конечно, истина как ценность культуры живет не в частностях, а в целостном развитии человека, все более и более очеловечивающего и себя и мир вокруг. Человека, постоянно меняющегося и каждый раз определяющего то, – что он есть и чем он будет: “Жить – это постоянно решать, чем мы будем”. Ведь “сам мир культуры был изобретен человеком как такой мир, через который человек становится человеком”. Истина в этом смысле, которая выступает как “ . живая сила, овладевающая внутренним существом человека и действительно выводящая его из ложного самоутверждения, – называется любовью”. А любовь, согласно Вл. Соловьеву, есть действительное упразднение эгоизма. И если познание, наука, просвещение ориентированы на истинность в таком ее понимании, то они обретают смысл культуры высокого уровня, на коем базовой потребностью человека является потребность в жизни другого.

Поэтому, если все же остается сомнение в том, что наука – феномен культуры, а не только цивилизации, то оно вызвано, вопервых, тем, что к науке относят зачастую что-то, что по сути ею не является. М. К. Мамардашвили считал, что так называемые прикладные науки – это не науки. Во-вторых, науку противопоставляют культуре еще и потому, что ее достижения могут использоваться против человека, против культуры (атомная бомба, химическое, бактериологическое оружие). Но это, как и то, что сам ученый может быть бесчеловечным, – не аргумент. Ибо, скажем, не отказываемся же мы считать искусство явлением культуры из-за того, что изящный бронзовой статуэткой можно убивать, что в форме близкой к искусству, можно заниматься пропагандой, что даже настоящее искусство можно использовать идеологически нечистоплотно, и что конкретный художник может быть человеком невысокой культуры в целом ряде отношений.

Статьи по теме

Особенности оформления древних книг
Инициалы, орнамент на полях, декоративные рамки, маленькие картинки и украшения текста, самостоятельные картины на целую страницу - все это были элементы декоративного оформления средневековой рукописной книги. Заглавного или титульного л ...

Монашество и крестовые походы
Античность стремилась к идеалу человека, в котором душа и тело находились бы в гармонии. Однако в реализации этого идеала гораздо больше повезло все-таки телу, особенно если иметь в виду римскую культуру. Учитывая горькие уроки римского о ...

История возникновение книгопечатания
Возрождение, великие открытия, научно-техническая революция, капиталистическое промышленное развитие – эти всемирно исторические процессы требовали разнообразнейших знаний и сведений, распространяющихся убыстряющимися темпами, все полнее ...